Всего 75 телецентров и телестудий было в России в 1991 году. Сегодня около тысячи вещательных и продюсерских телекомпаний. Говорят, Россия сильна провинцией. На фестивалях это особенно хорошо видно. Тут разворачивается панорама подлинно народной жизни. Но все-таки большинство присылаемых на фестивали программ не только призов не получает, а еще и подвергается довольно жесткой критике на сопутствующих подобным мероприятиям семинарах, "круглых столах", мастер-классах. Начинающие обижаются: откуда же нам знать о многочисленных правилах экранного мастерства, согласно которым жюри выставляло нам оценки, — ведь мы пришли в журналистику из других профессий. И спрашивают: где можно прочесть хотя бы краткий свод этих правил?

Так вот — он перед вами, коллеги.

ТРИ КИТА СОВРЕМЕННОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ

Начнем с ответа на сугубо практический вопрос, который волнует многих: как победить на конкурсе телепрограмм?

Сразу же отметим очень типичный и весьма обидный просчет тех, кто направляет на этот конкурс свои работы. Он касается вроде бы не мастерства, а как, часто считают, бюрократической формальности. Нужно грамотно представить свою программу в ту или иную номинацию. Разберемся: на самом ли деле это пустая формальность?

Вот послал, например, нижегородский журналист Л. Тывес свою передачу на фестиваль "Вся Россия". Хорошая, в общем-то, передача. Представьте: красивый, мужественный журналист — за рулем мощной военной автотехники. Еще вчера некоторые из этих бронетранспортеров, вездеходов, тягачей были секретными. А сегодня нам их показывают. Интересно? Безусловно. К тому же автор еще и кинохронику историческую вставил, тоже рассекреченную: чем ГАЗ, знаменитый завод, занимался — кроме "побед", "волг" и "газиков". Под конец репортер забрался в кабину уж совсем чудовищной машины. Говорит, армия перестала такие заказывать, но к вездеходу присматривается РПЦ: решено сделать на этом шасси передвижной храм — и к людям в дальние деревни, по бездорожью, по болотам, по снегу. И направляет чудо-машину на дикий завал из бревен, и карабкается она, и вылезает — нет преград ей. Но... никакой награды журналист не получил. Почему? Послал свою передачу на конкурс "информационных программ", а она была явно публицистической, потому как на основе новейшей информации ставила проблему рационального использования достижений нашего военного производства. Но автор, все равно как прыгун в высоту, по ошибке стал соревноваться с прыгунами в длину. Может, он мировой рекорд установил, но не засчитали: не там и не туда прыгал.

А грустная эта путаница идет от незнания простейших азов: все телевидение стоит на трех китах — информация, публицистика, художественная документалистика. И очень важно осознавать (не только для телеконкурса, но и для себя), в какой из этих трех сфер ты работаешь, потому что у каждой из них свои законы, свой язык, разные экранные и текстовые изобразительные средства.

Если для репортерской, информационной работы главное — факты, их новизна и оригинальность, а для художественной документалистики — образ, проникновение в суть личности или явления, то для публициста-аналитика, взявшегося за исследование общественно значимой проблемы, нужен совершенно иной подход и другие навыки. Факты — без них и публицисту не обойтись, но он призван искать взаимосвязь, взаимозависимость фактов. И образ ему не помешает. Если найден сильный публицистический образ — это здорово, это находка. Но в публицистике образ не самоцель, он должен служить раскрытию основной идеи передачи.

Информация должна быть объективной, это одно из непременных требований к ней. В публицистике же особое значение приобретает точка зрения и личность самого публициста, если, конечно, перед нами действительно личность с нетривиальными мыслями и оценками.

Четкое разделение названных трех сфер телевизионной деятельности помогает журналисту достичь еще одной обязательной составляющей творческого успеха — стилевого единства телепередачи. Без него шансы на победу в телеконкурсе практически сводятся к нулю.

Член жюри или просто зритель хочет с первых кадров понять, для чего автор желает привлечь к себе внимание: хочет он показать что-то новое и рассказать о нем без затей (информация) или сделать зрителя соучастником решения какой-то проблемы (публицистика), или заставить о чем-то серьезно задуматься, включив при этом эмоции, пережить вместе с героем его горе или радость, получить эстетическое наслаждение (документальное искусство).

КИТ ПЕРВЫЙ: ИНФОРМАЦИЯ

Репортаж и репортеры

Каждая уважающая себя телекомпания ежедневно выпускает в эфир сводки новостей. Люди включают телевизоры в заданное время, чтобы узнать, что случилось в мире, в стране, в регионе, в городе за последние часы. Картина мира — это своеобразная мозаика, складывающаяся из разноцветных камешков. Творцами этой картины выступают репортеры, каждый из которых несет свой "камешек" — видеосюжет. Поэтому и мы начнем рассказ о разновидностях журналистской работы на телеэкране именно с новостных видеосюжетов.

В столичных программах ("Вести", "Сегодня" и др.) сложилась определенная специализация репортеров: один, скажем, работает "на паркете" — в Кремле или Госдуме, другой занимается событиями в мире искусства, третий едет на происшествие вместе с автоинспекцией, четвертый вхож в лаборатории ученых. Небольшие региональные телекомпании, как правило, не могут позволить себе иметь репортеров, специализирующихся в какой-либо одной отрасли. И хотя у одного лучше получается криминальная хроника, у другого — театральный или спортивный репортаж, в любой момент надо быть готовым мчаться туда, где происходит что-то интересное, вместе с оператором выбирать впечатляющие ракурсы, сочинять текст — кратко и точно рассказать, в чем суть дела, пояснить "картинку".

Репортер и спешка — понятия неразделимые. Однако, несмотря на спешку, готовиться к съемкам все-таки нужно. И, как ни странно, делать это следует, прежде всего, в целях экономии времени — чтобы по прибытии на место быстрее сориентироваться в обстановке и не метаться в поисках ответов на элементарные вопросы. Так что, невзирая на традиционный репортерский цейтнот, попытайтесь выкроить время, чтобы поговорить со специалистами, что-то знающими о теме, с которой репортер, возможно, сталкивается впервые, посмотреть справочный материал.

Понятно: репортера ноги кормят, съемки каждый день, и каждый день новые объекты, новые знакомства. И все-таки бойтесь поверхностности. Грубая фактическая ошибка, явная безграмотность, развязность в кадре отпугнут от вас зрителей, вам перестанут верить, вас перестанут смотреть. И никакая оперативность тут не поможет.

Иногда говорят: но ведь и зритель частенько тоже поверхностен, а стало быть, репортер- незнайка ему ближе — он покажет то, что увидел бы и сам зритель, будь он на месте события. И спросит о том же, о чем спросил бы случайный прохожий. Можно, конечно, работать и так. Во всяком случае, многие так и работают. Можно — пока не сложились высокие профессиональные стандарты.

В странах с давними телевизионными традициями, с острой профессиональной конкуренцией — когда из сотни сюжетов выбирают полтора десятка, — там предпочтение отдается не незнайке, а такому человеку, который кое-что знает, но выражает стремление узнать больше.

Но вот вы приехали на место события. Что дальше?

Дальше надо снимать, что-то выяснять, приставать к занятым людям с вопросами. Но до этого — намного раньше — надо усвоить несколько непреложных правил.

При всей кажущейся простоте хороший видеосюжет состоит в прямом родстве с... античным театром. Это там впервые был сформулирован закон: "Рассказывать лишь о том, что не может быть показано". Прежде всего, действие, событие, а интервью — дело необходимое, но вторичное.

В одной из конкурсных работ дальневосточная журналистка расспрашивала хозяйку кафе, какие у нее блюда, сколько стоят и т. п. Дамы сидели на лавочке у входа в кафе. А почему не зайти внутрь, рассмотреть, как выглядят эти самые блюда? И меню — крупным планом. "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать".

В оренбургской передаче рассказывалось, как воруют провода с уже недействующей линии электропередачи, продают, а на вырученные деньги покупают "Жигули". Ни "Жигулей", ни задержанных жуликов в кадре не было. Но ведь репортер мог бы и сам в порядке эксперимента взять да срезать кусок провода (линия же не под током).

Залезая на опору, вести репортаж. Срезав провод, явиться с ним к местному чиновнику: если линия больше не нужна — пусть ее уберут не жулики, а местная власть.

"Мне не нужна картинка, где вы стоите, словно проглотив палку, с микрофоном в руке, — инструктирует репортеров Эн-би-си их шеф Ройвен Франк. — Я хотел бы, чтобы вы бежали к месту события". Ему вторит инструкция репортерам Эй-би- си: "Идите с демонстрантами, проезжайте по снесенному пригороду, сидите на полуразвалившемся крылечке с бедняками, стойте в гуще толпы, выходите из-за диковинной статуи, говорите с места на трибуне стадиона, рассказывайте о знаменитости, когда она за вашей спиной что-то говорит или пожимает руки.

Будьте визуальной частью сообщения! От этого зависит, примут или отвергнут ваш материал". Репортерские приемы может использовать — для большей наглядности — и публицист. Так, Александр Радов брал интервью у жителей города Запорожья, вися вместе с ними на подножке переполненного трамвая, а оператор вел съемки из автомобиля.

Репортерский прием — произнесение монолога в кадре — называется "стенд-ап", но не надо понимать его буквально и исполнять свои тексты непременно стоя. А уж если стоите, то за вашей спиной должно происходить нечто интересное. "Стенд-ап" создает эффект присутствия на событии, зритель убеждается, что вы действительно на месте, увлекается вашим азартом.

Дальше. У сюжета должна быть четкая композиция: завязка, кульминация, финал. Текст может быть построен с расчетом на то, что главную новость, суть события сообщит ведущий информационной программы из студии — тогда репортеру нужно открыть свой сюжет какой-нибудь оригинальной фразой. В качестве пособия можно рекомендовать роман Артура Хейли "Вечерние новости", где репортер Гарри Партридж наговаривает текст на сенсационные кадры посадки горящего самолета: "В давно отгремевшей войне пилоты называли это посадкой с МОЛИТВОЙ на одно крыло, была даже такая песенка... Аэробус, летевший из Чикаго с почти полной загрузкой пассажиров, находился в 60 милях от Далласского аэропорта, когда в воздухе произошло столкновение..."

Партридж описывал все "чуть иначе, чем на картинке". Сочетание слова и изображения — одна из самых трудных проблем для репортера. Не рассказывайте о том, что зритель видит и так, но и не слишком отстраняйтесь от картинки. Хейли пишет, что не все сотрудники ТВ владеют этим мастерством, это настоящая литературная эквилибристика, основанная на инстинкте, и, кроме того, у репортера должны быть элементы актерского мастерства. Опять мы возвращаемся к театру, хотя, казалось бы, нет более далеких вещей, чем условность сцены и правда жизни в репортаже.

Новостная программа и ее ведущий

Стандарт новостной программы у нас уже сложился. Провинциальные телекомпании в тех или иных вариациях повторяют столичные "Вести", "Сегодня", "Время". Видеосюжеты с краткими интервью на злобу дня. Иногда к ним подверстывают относительно большой "специальный репортаж". Уже упомянутый репортаж о мирном использовании военной техники вполне мог бы украсить любую, в том числе и столичную, новостную программу, если бы его сократить до 2-3 минут. Но у Л. Тывеса — почти 20. А это, повторюсь, уже отдельная передача и совсем другой жанр — там могут и должны быть непосредственные впечатления автора, его рассуждения по поводу довольно оригинальной проблемы. Информационной программе это противопоказано.

Елена МАСЮК, репортер НТВ: "Никогда не даю своих комментариев. Стараюсь не давать. Всегда рассчитываю на умного зрителя" ("Журналист" № 1,1996).

В информационных программах никакого личного мнения быть не должно. Так принято во всем мире. У нас пока не получается. Уж очень хочется пошутить или поиронизировать по поводу только что сообщенной новости, рискуя крупно ошибиться, поскольку сегодняшняя новость может завтра обрасти такими подробностями, шутить над которыми абсолютно неуместно.

Почему ж нам так неймется? Традиция у нас такая.

Ведущий программы "Время" издавна считался носителем высшей мудрости и учителем жизни. Он мог запросто прервать приглашенного в студию гостя, ибо именно он знал "правильную", то есть партийную, точку зрения. Получив свободу, ведущие новостей стали делиться своими переживаниями и мыслями по поводу и без, а в интервью — самоутверждаться за счет собеседников. Это, так сказать, детские болезни теледемократии. "Только вы любите кушать первое и второе сразу, из одной тарелки", — шутят иностранные коллеги по поводу нашего неистребимого желания сообщить вместе с фактом (а порой и вместо факта) собственное мнение. Конкретный пример. Репортер из Липецка заявил в своем видеосюжете, что городу нужен другой мэр, "в кепке, хозяйственник, вроде Лужкова, но в нашем городе таких нет". Роль народного трибуна — не для репортера.

Еще один грех наших информационных выпусков — многословие персонажей. Немереное время отдают авторы региональных программ высказываниям местных начальников, а они, как правило, довольно косноязычны, тяготеют к казенному стилю речи. Гораздо лучше показывать их в деле — на стройке, на приеме избирателей и т. п. В новостях же "наиболее оптимально использовать высказывания персонажей длительностью от одной-двух фраз (минимум) до короткого отрывка в объеме небольшого абзаца (максимум)" (из американского пособия для создателей новостей). Остальная часть видеосюжета должна показывать жизнь, событие — то, что хочется посмотреть. Журналист-профессионал изложит за кадром суть произошедшего более точно, динамично и красочно, нежели чиновник или даже свидетель происшествия. Из высказываний последнего надо оставить для эфира лишь "ключевые" фразы, самое главное. Остальное пересказать самому.

Теперь о телеведущих новостных программ. Какие качества нужны, чтобы ими стать? Этот вопрос часто задают молодые журналисты. Ответ такой: важно не наличие каких-то особых качеств, а скорее отсутствие таких, которые вызывают неприязнь у зрителя. Телеэкран неизбежно обнажает недостаточную грамотность и отсутствие доброжелательности, высокомерие или, наоборот, заискивание перед сильными мира сего.

А вообще, как люди судят о других, за что ценят, за что порицают? Выделим три главных "параметра личности": интеллект, воля, нравственный потенциал (проще говоря, наличие совести). Если человек на экране во взаимодействии с другими людьми и со зрителями выдерживает экзамен по этим трем параметрам, он может в перспективе стать желанным гостем зрителей — ведущим.

Для этого нужна еще самая малость профессиональных задатков. Вот они (цитируем одно из зарубежных пособий): "Кроме физических данных — хорошей внешности, приятного голоса и правильного произношения — диктору-журналисту нужны широкое образование, знание жизни и людей, ум и находчивость, чувство юмора, терпение, воображение, энтузиазм, скромность, основанная на вере в себя; способность работать в коллективе". То, что дано природой, необходимо осознанно развивать в течение всей журналистской жизни.

Журналист, начинавший репортером в информационной программе, может занять со временем высшую в иерархии престижности должность ведущего такой программы. В США бытует термин "анкормэн", что означает "человек-якорь", "человек, на котором все держится" (сравните с нашим техническим термином "анкер"). Еще говорят "ньюз презентер" — "представляющий новости". Иногда используют образное выражение "человек, делающий погоду". Но всегда решительно отделяют данного специалиста от комментатора и обозревателя.

Михаил ОСОКИН, ведущий программы "Сегодня", НТВ: "Люди нуждаются в точной информации обо всем, что происходит в мире, и по мере сил я стараюсь донести ее, не заслоняя суть событий своей персоной" ("Журналист" N°3,1998).

В книге К. С. Станиславского "Работа актера над собой", весьма полезной каждому, чья деятельность связана с публичным самопоказом, говорится об "излучении", идущем от хорошего актера в зал. Именно способность излучать некие флюиды, "пробиваясь" к зрителю через стекла объектива и кинескопа, отличает хорошего ведущего от простого чтеца. По сути, журналист в новостях делает то же, что диктор: читает строчки, бегущие по телесуфлеру. Но хороший ведущий оказывает на зрителя особое воздействие.

Он, как правило, не красавец, но непременно внушает симпатию. Он свободно держится, но не развязен. Демократичен, но не вульгарен. Он — сама уверенность, но не самоуверенность. И опять же: беспристрастен — но не бесстрастен. В выпуске новостей мы ощущаем некую психологическую подпитку.

Неуловимым образом ведущий заботится о том, чтобы зрители чувствовали себя единым сообществом — областным или общероссийским, а то и глобальным. Вот прошел сюжет о девочке из Сомали, которую вылечили и воспитывают в американской семье, и Питер Дженнингс (Эй-би-си) чуточку задержал теплый взгляд на мониторе, в его глазах еще отражается только что увиденное, и мы переживаем вместе с ним. Все понимают, что не ведущий добывал новости. Но он так выстраивает и подает их, что драма ежедневной жизни не кажется безысходной. Ведущие многих наших информационных программ преследуют прямо противоположные цели.

(В скобках скажем: не надо подражать во всем нашим прославленным ведущим! Есть у них такой, к примеру, грех: для своих "подводок" они используют первые слова репортеров, сказанные на месте события. Зрители вынуждены слушать одни и те же фразы дважды. Например, ведущий НТВ говорит: "Наш корреспондент находится в Государственной Думе, где через полчаса начнется обсуждение бюджета". Включается — с места — корреспондент и произносит: "Я нахожусь в Государственной Думе, где через полчаса начнется...").

И все же, кого предпочтительнее выдвинуть на почетную и ответственную должность телеведущего информационной программы? Некоторые телекомпании США сначала делали ставку на молодых, но потом вернулись к среднему возрасту — тут зрители видят более надежный "якорь". У нас пожилые ведущие ассоциируются с политикой прошлого, и то, что они уступили место молодым (на многих региональных студиях, да и в Москве) — вполне закономерно. Вот только беда (объяснимая и преодолимая) — молодым сплошь и рядом не хватает профессионализма, понимания, для чего они появляются на экране. Начав с ученичества, возможно, с копирования стиля и приемов работы других, молодой журналист постепенно выработает свою, ни на кого не похожую экранную роль, манеры, имидж. У кого-то это получается раньше, у кого-то позже.

"Мы разрешаем тем, чей опыт и чувство ответственности (по нашему мнению) оправдывают это, выходить за рамки сообщений о непосредственных событиях дня: объяснять, давать связанную с ними информацию, давать оценку событиям — не в смысле увещеваний для навязывания собственного мнения". Так записано в кодексе "Эн-би-си-ньюс".

Одному журналисту, значит, разрешают больше, чем другому. Одному — можно, а другому говорят: подождите, вам еще рано. Правда, там никто не бежит жаловаться в демократическую прессу: караул, цензуру вводят! Это не цензура, а редакционная политика. Если ваш материал (при всей гениальности) не будет ей соответствовать, дорога ему — в корзину. Правом свободы слова, в соответствии с Первой поправкой к Конституции США, пользуется владелец телестанции, но не наемный работник — репортер или ведущий (полностью кодекс "Эн-би-си-ньюс" опубликован в "Журналисте" №№ 1-2, 1994).

Интервью и интервьюер

Существует несколько разновидностей интервью, знать которые необходимо хотя бы для того, чтобы не оказаться в роли известного русского народного персонажа, который плакал на свадьбе и плясал на похоронах. Есть информационные интервью, есть портретные и проблемные (относящиеся к публицистике — о чем речь впереди). Есть уличные — типа "вокспоп" ("глас народа — глас божий", у нас их называют "интервью-анкета"). Разумеется, человек присутствует в любом из вариантов, но портретное публицистическое интервью отличается от информационного или "вокспопа" так же сильно, как произведение фотохудожника от моментальной фотографии на пропуск.

Просматривая интервью, изготовленные на молодых студиях, убеждаешься: некоторые журналисты, задавая одни и те же стандартные вопросы ("Что вам нравится?", "Что не нравится?", "Над чем сейчас работаете?", "Расскажите что-нибудь о...", "Что больше всего запомнилось?", "Что вы цените в искусстве?" и т. п.), — полагают, что этот набор, выученный раз и навсегда, позволяет обращаться к любому человеку. Причем часто создается впечатление, что интервьюер заранее знает правильные ответы на любой вопрос.

Такое интервью — как дежурное блюдо: есть можно, но только по привычке. Никаких новых впечатлений оно не дает. Серьезный интервьюер придумывает вопросы всякий раз новые — исходя из того, с кем предстоит беседовать и в какой ситуации. Хороший вопрос — вещь одноразовая.

И интервью — тоже. Если перед вами на экране две личности — журналист и его герой, если они интересны друг другу, если между ними завязался интересный разговор, значит, вы смотрите или слушаете интервью. Если всего этого нет — значит, вам навязывают безвкусное дежурное блюдо.

Информационные интервью делятся на два основных вида: есть "интервью-факт" и "интервью-мнение". Надо хорошенько понять, что именно вы хотите получить, скажем, на месте происшествия. Например, репортер ищет свидетелей того, как загорелся дом или как машина сбила человека. Рядом окажется немало любителей порассуждать о пожарной безопасности или о том, как гоняют "новые русские". Если ваша задача — раздобыть факт, вам такие собеседники не нужны. Если же, наоборот, вам нужны мнения — тогда другое дело. Бывает досадно, когда вместо выяснения фактов увлекается эмоциями ведущий "Сегоднячка" или иной передачи, куда зрители звонят по телефону. Еще не выяснена суть дела — а у ведущего уже на устах дежурная шуточка, уже едем дальше...

Репортер, берущий информационные интервью, занимает определенную позицию: он ведет поиск документального материала от имени зрителя.

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ...