Всё сильнее стучало в висках. Тысячи
мыслей будоражили мозг, пытаясь разорвать его на части. Да ещё этот полумрак
коридора, так давивший на глаза, пожирал последние остатки света. Нет, это
невозможно – прошептал в тишине Матвей, еле двигая губами. Волнение всё больше
поглощало его сознание с каждой последующей секундой, точно испытывало на
прочность. И в этом полубреду, нервы, словно невидимые тиски, сдавливали, и без
того сбившееся дыхание. Еле поднявшись с кафельного пола, Матвей направился к
окну, притаившемуся в конце коридора. Хотелось вдоволь нахлебаться свежим
воздухом, которого сейчас так не хватало. От переживания ноги не слушались и от
того конечный рубеж казался недосягаемым. О, Боже, эти бесконечные стены
роддома медсестры и акушерки, мельтешившие перед глазами, жутко давили на
психику. И лишь маленький сквознячок из недр бесконечного коридора, не давал
окончательно потерять сознание. Полина рожала в первый раз. Ребёнок был
её давней мечтой, о котором она твердила без устали, о котором она грезила всё
последнее время, и наконец, та цель, которой она почти достигла. И всё благодаря
Матвею, доброму и старательному мужу, так любившему родную жену. Матвею
требовался свежий воздух, как вода путнику, затерявшемуся в далях пустыни. Почти
в полуобморочном состоянии, он кое-как добрёл до вожделенного окна и с ужасающим
облегчением вдохнул долгожданного морозного воздуха. Свежий бальзам придал
организму сил. Сознание постепенно возвращалось. И теперь уже новыми глазами
Матвей взглянул перед собой. Причудливые узоры, расписанные морозом и освещённые
уличным фонарём, раскинулись по всему окну. Матвей посмотрел на кисть
левой руки и с лёгким недоумением промолвил: на часах уже двенадцать, без пяти.
Пять минут до рождения нового года. Он ещё не знал, что через эти самые пять
минут на свет появится его первенец, которому предстоит окунуться в этот
удивительный мир приключений. За окном умиротворённо парил пушистый снег.
Беззвучно, он украшал землю, деревья, крыши домов бархатными белыми коврами. Он
как бы очищал землю от невзгод уходящего года, чтобы в новом году жизнь была
такой же, как он сам: чистой и нетореной, доброй и воздушной, свежей и вечно
молодой. Растворившись в красоте белых ковров, мысли Матвея улетели, по
всей видимости, в только ему понятные пределы. Одухотворённый белой перспективой
он, наверное так и продолжал бы стоять неподвижно, если бы обстановку не
разрядил громкий плач известивший мир о рождении новой души. Сердце
пронзило трепетом, резкий озноб, точно электрический ток, пробежал через всё
тело, а голова опрокинулась назад. Десятки новогодних петард взлетели в воздух,
освещая измученное лицо Матвея. Разлетаясь в небе на сотни огней, они озаряли
местность ярким светом, они топили коридоры роддома в море роскошных цветов. И в
этом празднике событий свалившихся на голову Матвея трудно было устоять перед
нахлынувшими чувствами. Жизнь обретала смысл. Результат того, ради чего
совершались начинания, стремления, ставились задачи, достигались цели.
Жизнь дарила будущее. И от осознания этого Матвей был безумно счастлив. Он готов
был целовать землю, кричать во всё горло. Он торжествовал, он плакал.
*** За
окном умиротворённо парил пушистый снег. Он украшал, благоухал, порхал. Он был
бесконечно свободен и чист как Матвей в своих чувствах и в своей любви. И
многое ещё осталось впереди…
